«Он меня контролировал»: девушка вышла замуж за заключенного и потеряла друзей и свободу

«Он меня контролировал»: девушка вышла замуж за заключенного и потеряла друзей и свободу

03 апреля 2025

Сергей Варченко

Сначала их брак выглядел счастливым, но со временем муж начал все больше контролировать Александру. Вскоре она поняла, что у нее не осталось друзей, а муж начал диктовать, что ей можно делать, а что нет. После полугода попыток развестись, ей удалось это сделать, и она осознала, что наконец обрела свободу.

Добрый человек, уважает родителей, но находится в тюрьме

В 2021 году мне исполнилось 26 лет. Это был сложный период в моей жизни: сначала я развелась с мужем, который изменил мне с моей подругой, а затем начала новые отношения — мой новый партнер оказался зависимым от наркотиков, и я безуспешно пыталась его спасти. Он увлек меня вниз: я начала часто употреблять алкоголь.

Тогда мне во «ВКонтакте» написал мужчина по имени Вова: он увидел меня в паблике, где люди показывают свои татуировки, и решил познакомиться. Он был из Волгограда, а я жила в Питере. У него был странный профиль без фото, и раньше я бы ни за что не ответила на сообщение с такого аккаунта, но тогда я почему-то решилась, и мы стали переписываться. В основном мы обсуждали татуировки, он показывал свои рисунки и эскизы.

Как бы между делом он сказал, что сидит в тюрьме — я лишь посмеялась и не поверила. Мы общались уже несколько недель, но про себя он толком ничего не рассказывал — лишь как-то раз отправил мне свою фотографию с замазанным фоном. Как я потом уже поняла, на фото как раз и была тюрьма. 

Фото: предоставлены Александрой

Вскоре он все же решился мне открыться: говорил, что он хороший человек, любит своих родителей, но вот сидит в тюрьме уже шесть лет по статье 228.1 (согласно документам, имеющимся в распоряжении редакции, в 2017 году суд приговорил Владимира Кошечкина к 9 годам и 6 месяцам колонии строгого режима за покушение на сбыт наркотических средств в крупном размере. — Прим. «Холода»), и ему остается еще три года. Конечно же, он сказал, что невиновен, и рассказал грустную историю, как мусора его оболгали и заставили написать признание. Мне действительно стало его жаль, и я поверила, что он просто оказался не в том месте не в то время.

Он стал рассказывать и другие грустные истории из жизни: например, о том, как его девушка начала жить с другим парнем спустя месяц, как он сел в тюрьму. А он, бедный, остался один. Меня совсем не напугало, что я все это время общалась с заключенным: я всегда шучу, что я немного больная и люблю искать приключения на свою жопу.

Мы продолжили общаться, созванивались и переписывались буквально с утра до ночи. Как я узнала, телефоны у зеков есть практически всегда. Бывает, что их — как они говорят — отшмаривают работники тюрьмы, но у сокамерников всегда можно найти запасной, поэтому проблем со связью и выходом в интернет практически нет.

Вова не был моим идеальным типажом, но постепенно я начинала влюбляться. Мы стали созваниваться по видео: он был харизматичный, симпатичный, с красивыми голубыми глазами и смешными шутками. В тот период мне очень не хватало заботы и поддержки — все это он мне давал и всегда будто бы чувствовал, чего конкретно мне недостает.

Вскоре Вова признался мне в любви — я ответила взаимностью. Он мне уделял очень много внимания, заботился, постоянно делал комплименты, говорил нежные слова, писал стихи, отправлял бумажные письма и каждый день желал доброго утра. Мы постоянно были на связи, и даже моя подруга как-то раз сказала мне: «Ты уже достала общаться с этим Вовой, удели мне внимание». А я просто не могла оторваться от телефона.

Однако тогда рационально у меня стали возникать опасения, что Вова может просто обманывать меня — например, ради секса или денег. Я начиталась историй о том, как зеки умеют манипулировать и психологически давить на девушек, и поделилась своими переживаниями с Вовой. Он заверил меня, что не такой. 

Поначалу он принимал меня такой, какая я есть, прямо не заставлял и не запрещал что-то делать, а говорил: «Я беспокоюсь, что с тобой может что-то случиться». Каким-то образом это работало, и я его слушалась — мне казалось, я сама так хочу.

Фото: предоставлено Александрой

С ним я стала более женственной: стала носить платья и юбочки. Ему не нравилось, что я пью, хожу на концерты и общаюсь с парнями, и я пыталась ограничить себя в этом. Например, как-то раз он сказал, что я не могу пойти на день рождения к подруге — там ведь будут парни. Вове не нравилось, даже когда я с ними просто разговаривала.

Тогда я слушалась его во всем, пыталась показать все самые лучшие качества. Он постоянно говорил мне: «Ты не такая, ты можешь быть лучше». Я всегда была человеком веселья и позволяла себе выпить, но из-за Вовы мне даже пришлось ненадолго отказаться от алкоголя — он хотел, чтобы я полностью перестала пить. Тогда я думала: «Лучше я сейчас себя ограничу ради такого офигительного будущего». 

Помню, Вова говорил тогда мне: «Поженимся — будет еще хуже». Я, влюбленная дура, воодушевленно и иронично отвечала: «Да, ты еще паранджу на меня наденешь». А он: «Надо будет — надену». Наверное, после прошлой измены в браке отношения с Вовой казались мне чем-то системным и стабильным. Я чувствовала уверенность: он — в тюрьме, он точно не изменит мне и никуда не уйдет.

Я уверяла, что знаю его с детства

Мы с Вовой общались уже около пяти месяцев. Он много раз намекал, что нам нужно пожениться, убеждал меня, что, если мы будем мужем и женой, я смогу ходить к нему на долгие свидания. Обещал даже купить мне кольцо, прислать его с курьером и так попросить моей руки. Вова говорил, что у некоторых заключенных есть привилегии, и к ним регулярно могут приходит девушки, но он не такой, потому что честный. Однако для себя я понимала, что пока не готова снова вступить в брак. 

Я все равно очень хотела увидеться с Вовой, и мы решили, что я могу прикинуться его гражданской женой, чтобы был шанс попасть к нему на долгое свидание. Для этого я почти месяц караулила участкового, чтобы получить справку о том, что я якобы проживаю вместе с ним. Затем я прилетела из Питера к нему в Волгоград, где познакомилась с его семьей (согласно УИК РФ, длительные свидания предоставляются с правом совместного проживания с супругом (супругой), родителями, детьми, усыновителями, усыновленными, родными братьями и сестрами, дедушками, бабушками, внуками, а с разрешения начальника исправительного учреждения — с иными лицами. — Прим. «Холода»).

Когда я пыталась попасть к нему на свидание, сотрудники тюрьмы и ее начальник не хотели пускать меня и убеждали, что к Вове таких, как я, приходило уже десяток. Одна из работниц ФСИН постоянно говорила мне: «Да зачем тебе это надо?» Я не верила никому, яростно пыталась пробиться и уверяла их, что знаю его с детства и что действительно являюсь его гражданской женой. Так прошло два дня — конечно же, они мне не поверили. 

Я очень сильно психовала и уже порывалась уехать обратно в Питер, но его мама предложила сходить к нему хотя бы на короткое свидание. Я согласилась и вскоре впервые увидела Вову — правда, на расстоянии, через стекло. Тогда мы не могли даже коснуться друг друга, но в жизни он мне понравился еще больше — особенно его дурацкие голубые глаза. 

Помню, у меня был сильный мандраж и я даже не понимала, о чем с ним говорить. Было очень странное ощущение: вроде в телефоне все эти месяцы у меня был родной человек, а здесь — просто незнакомый мужчина, у которого даже другой тембр голоса. Вова показал портрет, который нарисовал специально для меня, и будто бы гипнотизировал меня через стекло. 

Фото: предоставлено Александрой

Если раньше я сопротивлялась мыслям о браке, то после этой короткой встречи все-таки решила, что хочу стать его женой. Я практически сразу пошла подавать заявление в ЗАГС и еще три дня бегала за разными справками, чтобы мы смогли расписаться.

У меня появилась невероятно сильная уверенность в том, что у нас все будет хорошо. Я нафантазировала себе кучи разных историй про будущее с ним, когда он выйдет из тюрьмы, и буквально стала жить этими мечтами о семейной жизни. В голове просто была мысль: «Я хочу». Башкой я вообще не думала: я хотела это сделать — и сделала.

Мы впервые поцеловались на нашей свадьбе

Мы поженились после восьми месяцев знакомства и одной встречи. Я уже во второй раз летела из Питера в Волгоград. В день росписи сначала мы с его мамой поехали в ЗАГС, чтобы забрать оттуда регистраторшу, и все вместе отправились в колонию. Увидела Вову я уже в комнате, больше похожей на офисный кабинет с двумя столами.

Он заранее спросил: «Можно я тебя поцелую?» Я смущенно согласилась, как в детском саду, и мы впервые поцеловались на нашей свадьбе. У меня тряслись руки, ведь Вова воспринимался как просто незнакомый мужчина. Тогда я будто бы не до конца понимала, что происходит: я очень волновалась, мысли путались, а перед глазами все плыло. Вова показал мне пальцем, где нужно расписаться. 

Фото: предоставлено Александрой

У нас не было ни колец — Вове нельзя было иметь ценности, а одна я не хотела, — ни букета невесты. За это мне было действительно обидно: другой заключенный, который женился в этот же день, смог нарыть цветочки для своей невесты, а Вова нет. Но я была уверена, что мы обязательно сыграем нормальную свадьбу, когда он выйдет. После росписи нас немного пофотографировали, мы постояли вдвоем еще минут 10 и разошлись. Всего наша «свадьба» длилась не больше 20 минут.

Впервые я полноценно встретилась с Вовой только через пару дней — меня наконец пустили к нему на длительное свидание. Я сидела в специальной комнате для таких встреч и с волнением ждала его несколько часов. Когда Вова зашел, он просто сказал: «Привет». Мы стали смотреть фотки со свадьбы, которые я распечатала специально для него, когда начальник тюрьмы зашел к нам и спросил меня: «Ну что, довольна? Получила, что хотела?».

Никому из близких я не говорила, что собираюсь замуж — тем более за заключенного. Уже только после свадьбы я поставила всех перед фактом, чтобы им было некуда деваться. Мама, мягко говоря, была не в восторге, но позже я свозила ее на короткое свидание к Вове — и она тоже очаровалась им. Он втерся к ней в доверие, и в некоторые моменты мама даже стала вставать на его сторону и говорила: «Не доводи Вову. Он заботится и контролирует тебя, потому что ты неправильно себя ведешь».

Бабушка вроде бы приняла мои отношения, но все равно часто спрашивала: «Зачем тебе это надо?» Ни от кого из друзей я Вову тоже не скрывала. Все реагировали по-разному, хотя многие говорили: «Нафиг тебе это надо? Найди нормального мужика».

Единственный, кому я не сказала о свадьбе, был папа — он узнал об этом то ли от мамы, то ли от бабушки и поначалу отреагировал очень негативно — даже пытался разобраться с Вовой. Я дерзко отвечала: «Ты мне больше не отец, если ты что-то ему сделаешь». Мой папа жил в 1990-е и часто рассказывал, что он «возил девок» зекам — мол, он знает, для чего нужны такие отношения. Однако вскоре он тоже смирился.

За окном — охранные собаки, менты и проволока

С Вовой мы были в браке полтора года. Видеться мы могли лишь четыре раза в год на длинных свиданиях по три дня — то есть суммарно мы вместе прожили 15 дней. За несколько недель до встречи я начинала чувствовать эйфорию и готовиться: делала маникюр, прическу, выбирала наряд — мне очень нравилось это. Я прилетала из Питера в Волгоград, сначала проводила время с его семьей, потом мы закупали продукты ему в тюрьму и готовили еду с его мамой.

На свидания к Вове в колонию я приезжала к шести-семи утра, а пускали меня только в 12–14 — как повезет. Потом нас отводили в специальную комнату, похожую на карцер, правда, с телевизором, душем, а снаружи была площадка с беседкой. 

Там мы проводили три дня. На таких встречах всегда было все хорошо: Вова стоял у плиты и готовил, заботился обо мне и не давал ничего делать. Единственное, однажды я в шутку его пощекотала, и он как-то серьезно сказал: «Не надо, я могу и ударить». Когда мы просыпались вместе, у меня было довольно странное чувство: вроде просыпаешься с любимым человеком, а за окном — охранные собаки, менты и проволока.

Когда я улетала обратно в Питер, мне было очень грустно, что время с ним закончилось. Вова жалел меня и успокаивал, а уже спустя пару недель я снова погружалась в бытовуху и обычную жизнь. Следующие несколько месяцев до встречи с ним мне предстояло в одиночестве жить в четырех стенах и страдать. Я будто бы сама находилась в клетке.

Вова продолжил меня контролировать и ограничивать и после свадьбы, и у нас начались скандалы. Сначала он не хотел, чтобы я общалась с парнями, — можно было только ходить с подружками в кафе. А потом ему перестали нравиться и некоторые мои подруги, и он как бы отбирал, с кем можно общаться, а с кем нет, и спрашивал: «Зачем тебе эти друзья?»

Он постоянно контролировал мои переписки. Сначала первым предложил мне логин и пароль от своей страницы, чтобы я могла читать, с кем он общается. Я доверяла ему, и у меня даже мысли не было его контролировать, однако спорить не стала. Вскоре Вова написал мне: «Ты же можешь читать мои переписки, давай я буду читать твои тоже». Мне было нечего скрывать — я тоже дала, но он стал еще больше контролировать меня, в том числе соцсети: лично выбирал и указывал, какие фотографии я могу выкладывать, а какие нет. 

«А давай ребенка сделаем?»

В отношениях с Вовой я не могла иметь своего мнения: была только его точка зрения — правильная, а значит, нужно делать то, что он говорит. У меня стало возникать ощущение, будто я постепенно теряю свою личность: что от меня останется? Сама по себе я всегда была очень открытой и общительной, но в тот период у меня практически не осталось друзей, и мне было невероятно скучно и одиноко. 

Я сидела дома целыми днями и иногда ходила одна в кафе — мне было больше не с кем. Если я никак не нарушала его ограничения, Вова писал мне: «Сегодня ты можешь выпить бокал вина — заслужила». И я дома в одиночестве пила вино. Мне казалось, что я сижу в тюрьме вместе с ним. Когда я жаловалась ему на то, что мне грустно и одиноко, он просто говорил, что я должна делать все так, как он считает нужным. 

Время до встречи с ним тянулось очень долго, скандалы стали постоянными, а чувство одиночества все сильнее захватывало меня. Мне казалось, будто эти четыре месяца до встречи с ним жизни просто не существует, и постоянно хотелось, чтобы время шло быстрее. Вова этого не понимал, для него все было одно и то же: как жил в тюрьме, так и живет, ничего не меняется.

Я же постоянно завидовала парочкам на улице, которые могут быть вместе. Когда я делилась своими переживаниями с Вовой, он говорил: «Потерпи». Однажды на одной из наших встреч он предложил: «А давай ребенка сделаем?» Сначала я согласилась, но потом поняла, что такого мне точно не надо. Он не мог даже тысячу рублей заработать — о каком ребенке речь?

Примерно через год я решила, что больше не хочу так себя ограничивать, и стала больше времени проводить с прежними друзьями, ходить на концерты, могла позволить себе выпить. Конечно же, мы ссорились из-за этого. Иногда он начинал манипулировать и говорил: «Тогда я уйду на СВО». А я говорила: «Удачи!». Конечно же, никуда он не ушел — он это только говорил.

Если он звонил мне, а я не могла ответить, доходило до истерики и скандалов. У меня к нему были невероятно сильные чувства, и он мог вывести меня на безумные эмоции. Его сообщения доводили меня до слез и криков, и я даже начала срываться на своих близких. Помню, один раз я сидела с подругой дома и пила алкоголь: Вова позвонил мне, он понял по голосу, что я была выпивши, и ему это не понравилось. Он стал хамить, орать на меня и обзывать алкашкой. Подруга решила заступиться за меня и принялась говорить, что с Вовой нужно расставаться, а я начала его защищать и со злости кинула в нее кружкой.

Фото: предоставлено Александрой

Однажды, когда мы поругались с Вовой, я разгромила всю свою комнату: разбила вазу и случайно порезала осколками все руки. Он отключил свой телефон и заблокировал меня везде, чтобы я не могла ему писать и звонить. Потом мы пытались помириться, и он говорил: «Прости, но ты же сама виновата». Я продолжала жить уже с чувством вины.

В то время я пошла работать в ресторане, и ко мне начал приставать один гость. Я рассказала об этом Вове — он стал скандалить и вынуждать меня уволиться. Я спросила у него: «Как мне на еду зарабатывать?» Он сказал: «Меня это не волнует, уходи».

Наши ссоры и недопонимания я объясняла себе тем, что мы не вместе — дистанционно ведь все переживать сложнее, а вот когда мы вдвоем физически — все хорошо. Я все время искала оправдания. 

Однако мечты о семейной жизни с Вовой у меня постепенно разрушались. Мы все время скандалили, во всех ссорах он обвинял меня, мне приходилось просить прощения первой и постоянно себя ограничивать. К тому же он уже не уделял мне так много внимания, как раньше. Пропали и красивые слова, и стихи, и признания в любви, и комплименты. Даже на мой день рождения он просто позвонил и сухо сказал: «С днем рождения». 

Фото: предоставлены Александрой

Усугубили все и финансовые проблемы. В тюрьме Вова не работал — максимум бил татуировки. Вскоре он попросил оформить на меня кредитную карту, чтобы он мог ей пользоваться. Я сделала это и сказала: «Пользуйся — мне не жалко». Сама я не пользовалась этой картой, однако Вова это делал довольно часто и постоянно просил меня прислать пин-коды для переводов. С этих денег он купил мне айфон, дарил цветы и другие подарки, а также делал другие переводы кому-то.

Уже после расставания я узнала, что в последние месяцы отношений Вова изменял мне: одна знакомая прислала мне скрин, где Вова переписывается с ее приятельницей, а также сказала мне, что у них любовь и Вова присылает ей цветы, еще будучи в отношениях со мной.

Чуть позже мне позвонила незнакомая девушка и стала утверждать, что она встречается с Вовой, и спрашивать, что мне от него нужно. Я ответила, что мы все еще в браке, на что она сказала: «Это ненадолго». 

Теперь я не могу быть уверена, что он не изменял мне на протяжении всех наших отношений. По правилам, если ты не родственник и не в официальном браке с заключенным, то в колонию нельзя прийти на длительное свидание без особого разрешения от начальника. К некоторым женатым сокамерникам Вовы приходили не только жены, но и любовницы. Они договаривались с руководством тюрьмы, а другие заключенные прикрывали их: например, могли переписываться с женой своего сокамерника от лица мужа, пока он был на длительном свидании с любовницей.

Он оставил меня с огромным долгом 

Спустя год брака я окончательно поняла, что не хочу жить так, как говорит мне Вова — я не такая и уже никогда не стану другой. Я осознала, что мне сложно представить совместную жизнь с ним: у нас ведь совершенно разные интересы, и если все так плохо сейчас, то в будущем будет только хуже. 

Сначала мы на время перестали общаться: он сказал, что даст мне время подумать. Я с головой ушла в работу, начала общаться с компанией друзей и снова наконец почувствовала свободу и стала жить так, как хочу. Затем я уехала в путешествие — а Вова начал писать, что он любит меня и не может быть один. Тогда я решилась окончательно с ним расстаться.

Задолженности по кредитной карте он перестал погашать сразу после расставания и оставил меня с огромным долгом. Тогда я уже твердо решила для себя, что хочу развестись. Вова не сопротивлялся разводу — сказал, что ему все равно, однако он отказался писать заявление, чтобы нас развели за месяц. Следующие полгода мне пришлось ходить со справками по судам, ЗАГСам и консультироваться с юристами.

Чтобы оформить развод без согласия Вовы, я получила его дело и узнала про его преступление все, что он мне недоговаривал: судя по всему, он действительно был закладчиком, причем из наркотиков у него была далеко не трава и совсем не одна доза. 

Только в конце февраля 2025 года я смогла развестись. Я наконец ощутила свободу и облегчение. Правда, была и легкая грусть из-за разбитых мечт и иллюзий.

Я рада, что смогла уйти от него: мне кажется, было бы гораздо хуже, если бы я сделала это позже. Конечно же, я бы ни за что не стала повторять такой опыт, но я не жалею — это ведь жизненный урок. Однако я все еще хочу верить, что у Вовы были какие-то чувства ко мне — хотя бы в самом начале.

Фото: предоставлено Александрой

Наверное, нужно прохавать много говна и несколько раз споткнуться на пути, чтобы прийти к чему-то хорошему. Сейчас я действительно счастлива: у меня появился новый молодой человек — он добрый, хорошо ко мне относится и никак меня не ограничивает. Он абсолютная противоположность бывшего и очень похож на меня. 

Вова звонил пару раз и пытался разговаривать с моим парнем — даже сказал, что хочет его «угандошить». И я, и мой партнер понимали, что Вова просто угрожает и на самом деле ничего сделать не сможет. Мой парень довольно спокойно с ним поговорил и спросил: «Как можно так поступать с девушкой?»

Теперь Вова в прошлом, а я понимаю, что человека нужно проверять на деле — когда он рядом и всегда готов помочь тебе.

Фото: предоставлены rqiquqiddziutkmp Александрой

Сейчас мы съехались с моим молодым человеком и живем вместе с кроликом, котом и собакой, а недавно мы узнали, что у нас будет ребенок. Одна моя подруга сказала: «Саш, вот на тебя посмотришь, и сразу понятно: после всего говна точно будет что-то хорошее».